Родился 20 июля1905 года в селе Сихтерма (ныне Алькеевского района РТ).

В 1937 г. окончил юридический институт в г. Казань, член КПСС с 1932 года.

Занятие до войны: народный судья  в Алькеевском районе, на фронте с 1-го марта 1942 года до конца войны.

Место призыва: Аксубаевский РВК, Татарская АССР.

Воинское звание: рядовой, старшина, младший лейтенант юстиции.

Послужной список в годы ВОв: пулеметчик, зам.командира роты ПТР (противотанковых ружей), военный следователь дивизии, судебный секретарь 57- армии и 5-й ударной армии.

Награжден медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За взятие Берлина» и юбилейные.

Из воспоминаний Панфилова С.П.  (Текст сокращен, стиль сохранен)

«В январе 1942 года я призван в Красную Армию по мобилизации и направлен в военный лагерь Суслонгер Марийской АССР. Зачислили меня в пулеметный батальон 85-го запасного полка 139 стр.бригады рядовым, а потом назначили заместителем политрука роты. В Суслонгере в феврале 1942 года приняли присягу. Здесь было много воинских частей. Личные составы их размещались в длинных, как сарай, ветхих, сырых, холодных землянках. В каждой из землянок топилась лишь одна железная печь, которая не обеспечивала теплом нормальной температуры. В каждой землянке на двухъярусных сплошных нарах, без света, располагались по батальону военнослужащих.

Зима 1942 года выдалась снежная и морозная. Занятия (строевые, тактические и другие) проводились по грудь в снегу. По окончании занятий негде было согреться и обсушиться. По вечерам почти по всей землянке раздавался многоголосый удушливый кашель. Завелись и не давали покоя вши.

Питание скудное. Вместо положенных в сутки 700 граммов хлеба, выдавали по кусочку сухарей. Суп без соли, в виде жидкой болтушки из ржаной муки, и нескольких ломтиков мерзлой картошки. Все обессилили, на занятиях еле волочили ноги. Мы обучались, изучали пулемет «Максим», производили из него учебные стрельбы.

Один раз ночью в сорокаградусный мороз водили в баню за 10 км. По команде разделись и раздетые простояли около получаса, а потом объявили, что нет теплой воды. После этого провели партийное собрание дивизии, на которой я выступил с критикой о неудовлетворительной организации работы бани. Через день нас помыли в офицерской бане. В приспособленных из железных бочек печках прожарили нашу одежду и белье. 

Красноармейцев донимали, не давали покоя вши. В воинских частях появились заболевшие сыпным тифом.

Я пробыл в этом лагере в течение двух недель - с 7 февраля по 25 февраля 1942 года включительно. Незадолго перед отъездом из лагеря Суслонгер я исполнял обязанности зам. политрука роты. Военком батальона хотел назначить меня политруком и оставить здесь в лагере в запасном полку

22 февраля 1942 года старшина вызвал 4-х красноармейцев. В качестве писарей, в числе их и меня, и поручил заполнять социально-демографические данные по форме №4 на лиц, намечаемых к зачислению в маршевую роту и последующей отправке на фронт. Согласно этого списка по форме № 4, выдавали военное обмундирование и на следующий день на рассвете отправляли поездом с ж\д станции Суслонгер.

 Мои земляки, с которыми мы спали обнявшись, да и сам тоже, не хотели разлучаться, хотели ехать вместе на фронт. Они отправились 23 февраля 1942 года. Меня увидел военком батальона, приказал снять с меня обмундирование и запретил отправлять с маршевой ротой. Не удалось мне попасть в маршевую роту, следующую на фронт и на следующий день.

Я воспользовался тем, что сам участвовал в заполнении формы №4, попросил писаря включить меня в список по этой форме и сам же ему продиктовал все необходимые данные о себе.

В соответствии формы №4, 24 февраля того же года получил обмундирование и переоделся в темном углу, а в землянке вообще было темно. На глаза комиссару постарался не попасть, по сути дела, в этот день прятался от него. 25 февраля распростился с лагерем и на рассвете уехал с другой маршевой ротой. Как абсолютное большинство находящихся в военном лагере Суслонгер, я не хотел умирать за зря от тифа, предпочел лучше отдать свою жизнь на фронте при защите Родины.

Но судьба распорядилась так, что я остался жив. Как потом стало известно, что в этот военный лагерь выезжал тов. Ворошилов К.Е., после чего были приняты строгие меры и жизнь в лагере в какой-то степени нормализовалась. Мои земляки Ланцов и Викторов, отправленные 25 февраля, погибли по пути при бомбежке, не доехав до Северного фронта.

Я, отправленный после них через день, благополучно доехал на Западный фронт за Волоколамском и был зачислен в пулеметную роту 3-го отдельного стрелкового батальона 17-й отдельной стрелковой бригады…»

Полный текст хранится в фондах ЛКМ.

После войны Панфилов С.П. жил в Лениногорске, работал юрисконсультантом в ОРСе НГДУ «ЛН»