Родился в 1896 году в деревне Ново-Сережкино Шугуровского ( ныне – Лениногорского) района РТ.

Таким он и запомнился его внучке -моей бабушке. Именно из судеб таких простых людей и складывалась общая судьба народа – победителя в Великой Отечественной войне. По воспоминаниям пожилых родственников – в семье середняка. Было пятеро братьев: Павел, Егор, Борис, Илья, Терентий. Все братья были участниками Великой Отечественной войны.

      У Павла было семеро детей, но две девочки-близняшки умерли в раннем детстве от скарлатины.  Среди жителей деревни ходит добрая молва о роде Ильиных: все они были мастеровитыми и порядочными людьми.

         Старшая дочь Павла Анна много лет работала учительницей начальных классов, средняя, Ольга, кандидат биологических наук, работала в НИИ в г.Ташкенте. Сын Никифор до войны был комбайнером,  на войне он пропал без вести. Сын Илья умер  в возрасте 17 лет от воспаления легких. До сих пор сохранился его табель успеваемости ( дед был очень аккуратен и ни одну вещь или бумагу, которая, на его взгляд, представляла интерес, не выбрасывал). Младшая дочь, Зинаида   (моя прабабушка), не имела возможности получить профессию: ее детство пришлось на военные годы, на ее попечении остался сын брата Никифора, родившийся в 1941 году, а после войны она ухаживала за  отцом, который больным вернулся с фронта.

Ильин Павел был участником первой мировой войны . Об этом свидетельствует его увольнительный билет за №1353. Он был призван в 1914 году, уволен в 1918 году.

      В 1921-22 годах в Поволжье был голод. Наша деревня тоже бедствовала, люди умирали семьями. Но пожилые люди до сих пор помнят, как Павел Кузьмич сделал мерку,  сколько продуктов по объему можно тратить  в день, чтобы и продукты подольше растянуть, и с голоду не умереть. Недаром он имел прозвище «Меллĕ Павăл», то есть Толковый Павел. Сам он работал колхозным кузнецом.

         Говорят, был мастером своего дела, к нему шли из окрестных деревень за изготовлением и починкой металлических изделий. До сих пор сохранился висячий амбарный замок его изготовления, он хранится в музее как экспонат.

       Когда началась Великая Отечественная война, его сына Никифора сразу же призвали ( к тому времени он был женат, ему было 19 лет, а жена была беременна). Но скоро от него перестали приходить письма. Отец переживал по этому поводу и сделал запрос к начальнику штаба 63-его стрелкового  полка.

В нем он пишет: « Около 3-х месяцев не получаю письма от него, поэтому обращаюсь к вам, чтобы узнать, где он находится, как живет, почему не пишет..».

Следующий отрывок из него : « Убедительно прошу дать мне ответ о том, что мой сын Ильин Никифор Павлович служит в 9-ом батальоне, во второй  минометной роте…» Запрос датирован 23 октября 1941 года. Впоследствии пришел ответ, что он пропал без вести.  Сын Никифора Анатолий родился в августе 1941 года, и он своим отцом называл собственного деда. Ныне он проживает в городе Лениногорске. 

              9 апреля 1942 года на войну призвали уже и самого Павла Кузьмича. Служил он в хозвзводе, т.к. его возраст для службы был солидный – 46 лет. Его военно-учетная специальность  - « обслуживающий состав, повозочный». Был  ездовым, кузнецом, трофейщиком,  повозочным . А его верным другом был конь Ребус.

       Из воспоминаний односельчан: Меллĕ Павел был шутником, острым на язык человеком, но при этом справедливым.

      Запомнилась одна из рассказанных им военных историй.  Из строя вызвали тех, кто умеет ловить рыбу, красноармеец Ильин  тоже оказался среди рыбаков. Когда приступили к ловле сетями, оказалось, что Ильин первый раз видит такой способ ловли. Когда у него спросили, почему же он вызвался ловить, ответил, что он умеет ловить рыбу –  удочкой из пруда.

    Еще одна история.  После войны, когда женщины спрашивали, было ли страшно на войне, он отвечал, что там не до себя. «Вот, бывало, срезает тебе осколком голову, так ты ее в подмышки и бегом к  медсестре. Она тебе голову наскоро пришивает, и ты снова в строю». Женщины то ли верили, то ли делали вид, что верят.                                                          

    Павел Кузьмич писал письма на родном – чувашском языке. Вот перевод части письма: 26 декабря 1942 года пишу письмо с любовью к семье, в первую очередь привет жене, снохе, также детям Илье, Ольге, особенно Зине, внуку Толе, братьям и их семьям, также тому, кто будет читать или слушать это письмо. Я среди пехоты и артиллерии, собираем трофеи: орудия, пулеметы, неиспользованные мины..».  В  другом письме (от 18 июня 1944 года)  он печалится, что у него было два сына, оба были грамотные, умелые, и оба погибли. В  третьем письме, от 29 апреля 1945 года, сообщает, что находится возле Берлина с южной стороны, а с другой стороны – американские и английские  войска. «Берлин остался между этими армиями, в нем самом – бои. Бои жестокие. Вряд ли можно остаться в живых. Жаловаться на продовольственное обеспечение не приходится, питания достаточно. Живы ли вы? Нет писем…»

Служил Ильин П.К. на Северо-Западном, Белорусском, 1 Украинском фронтах, а 8 мая 1945 года он был непосредственно возле стен Берлина.

           Но домой он сразу же после объявления капитуляции Германии не вернулся:  принят на учет Шугуровским  райвоенкоматом 8 сентября 1945 года. Дело в  том, что он участвовал в боях против японских интервентов.

    О том, что Павел Кузьмич был исправным солдатом, честно выполнял свой воинский долг, свидетельствуют записи о благодарностях в красноармейской книжке:

13 приказов о благодарностях.

 Награжден солдат и двумя медалями –

за победу над Германией и

за освобождение Праги.

      С войны солдат вернулся больной, с опухшими ногами. Работать кузнецом он уже не мог, и его определили охранником колхозного сада. А в последние годы жизни он больше лежал. Постель себе сделал прямо на полу. И вот его следующая байка ( из воспоминаний односельчан): чтобы ему не досаждали клопы ( а их тогда в деревенских домах было много), увлажнял пол вокруг себя. «Так они, черти, такие хитрые: лезут по стене на потолок и с него прямо на меня и прыгают».

      Умер он в 1964 году. Тогда был обычай хоронить бывших фронтовиков под ружейные залпы, и Павел Кузьмич тоже попросил об этом. Его просьба была выполнена: во время его похорон было произведено три выстрела.